И хотя снег хрустит и проваливается под моими ногами, мне все равно кажется, что я иду, не касаясь поверхности.
Я хочу и не хочу, что б их цвет из клюквенного снова стал привычно бледным.
Как во сне, когда что-то непонятное и темное все ж боишься выпустить из скрюченных пальцев.
Да, иду и гляжу под ноги. Словно что-то ищу. Но никогда не нахожу. А вот папа мастер находить. То маленький гроб со скелетиком внутри, то золотой ключик. Во что же переплавили тот золотой ключик… Не помню уже. Помню только, как же мне хотелось иметь этот золотой ключик! Но я была слишком мала для золота, по мнению мамы. А мама, к слову сказать, была мастерицей терять – десятки потерянных часов…
А я вот не то и не другое: не теряю, но и не нахожу.
Я хочу научиться писать так, что б слова во фразе были подогнаны одно к другому так точно, как жемчужины в бусах, дважды обивающих шею.
Если он внимательно прочитает, наверняка подумает: ну, горазда же она носиться с ними!
А ты как думал! – скажу я ему возмущенно.
А потом чуть тише и более виновато: я просто не знала, что они у меня есть.
А потом, чуть погодя, скорчу гримаску и покажу язык.
А, может, и не покажу.